Сегодня не редкость, когда родные кровиночки отказываются помогать престарелым родителям, забывают о них и вспоминают, лишь когда начинается дележка наследства. Но тот или это случай?
В истории 63-летнего инвалида второй группы Владимира Толстых, который скончался в паллиативном отделении ГКБ им. Пирогова в августе 2017 года, много странностей. Он был сердечник - за последнюю пятилетку перенес четыре инфаркта и два инсульта, в 2014 году получил бессрочную инвалидность. Последние годы часто лежал в больнице. Обычно его госпитализировали в оренбургскую горбольницу № 1. В кардиологии добродушного и приветливого пенсионера все врачи знали. Прошлой весной он три недели провел там, потом его перевели в «пироговку» - в паллиативное отделение, чтобы дольше был под присмотром врачей. Мужчина прошел положенный трехнедельный курс, но через два месяца его положили туда снова. Здесь же в августе он умер от очередного сердечного приступа.
Родные от горя отойти не успели, как выяснилось, что за несколько дней до смерти мужчину вывозили в МФЦ в «Армаду», чтобы он переписал свою жилплощадь на появившуюся племянницу, которая работала в хосписе медсестрой. 15 квадратов в коммуналке на улице Советской не ахти какие хоромы, но все же… В соседнем здании располагается мэрия - центр города. Когда живешь на съемной квартире - предел мечтаний…
Вторую большую комнату в коммунальной квартире получал еще отец Владимира Александровича, потом она перешла ему. 20 лет назад умерла соседка по коммуналке, проживавшая на тех самых 15 квадратах. Так как наследников у нее не было, управление жилищной политики города неприватизированное помещение отдало жильцам другой комнаты в коммерческий найм. Чтобы новую жилплощадь приватизировать, Владимир Александрович прописался в ней, в другой же комнате остались прописаны единственная дочь и внук.
- Мои родители развелись, когда мне было всего два года, с отцом мы всю жизнь общались. Когда я вышла замуж, мы даже с супругом жили в той самой комнате, из-за которой теперь весь сыр-бор. Когда четыре года назад у меня родился сын, я переехала к маме, она тоже инвалид, с сердцем часто бывает плохо, ее одну не оставишь. Разрывалась с маленьким ребенком на руках между болеющими родителями, к отцу приезжала убраться, покушать приготовить, - рассказывает Светлана Туйгунова.
Буквально через пару дней после определения в хоспис отец позвонил Светлане и сообщил, что здесь медсестрой работает его дальняя родственница, которую родная дочь никогда раньше не видела и не слышала о ней. Дочь даже обрадовалась - глядишь, уход за отцом будет лучше. Со слов Светланы, медсестра оказалась настолько заботливой, что на нее была практически сразу оформлена доверенность на получение пенсии.
- Папа был очень доверчивый человек. Она говорила, что оплачивает с этих денег коммуналку в его квартире, но там копился долг. Когда что-то нужно было привезти, отец звонил мне, - рассказывает Света. - По закону в подобных учреждениях человек может получать курс лечения лишь раз в год. Удивительно, почему отца положили туда повторно. Причем его оставили там больше чем на три недели, потому что, со слов отца, медсестра оплатила ему неделю пребывания дополнительно, хотя мне он жаловался, что хочет домой, но его не отпускают. Находиться бок о бок с безнадежно больными людьми очень трудно. Он по сравнению с другими там живчиком выглядел, зачем его там держать? Ему делали уколы, давали таблетки. Удивительно, но папе даже внук стал не интересен. Между тем он оформил на племянницу доверенность, чтобы она приватизировала комнату, в которой он был прописан. Сколько я про это раньше твердила, но папа говорил - успеем. Я предлагала ему переехать жить к нам с мамой, а на Советской жилье сдавать, - не хотел. Мол, родовое гнездо, отсюда ни ногой. На суде мы узнали, что данный документ позволял племяннице отца продать квартиру. Потом появился договор дарения квартиры… Чтобы его оформить, 18 августа больного человека в инвалидной коляске вывезли в МФЦ на другой конец города. Никого из близких родственников об этом не информировали. При этом Конституция РФ запрещает медработникам, соцработникам и прочим принимать в дар имущество от тех, за кем они ухаживают. Медсестра же делает упор на то, что она родственница, что целый год за ним ухаживала, хотя до его смерти они были знакомы лишь четыре месяца.
Не странная ли цепь совпадений? 18 августа человек подписал дарственную. 24 августа сделка прошла, женщина вступила в права и стала полноценным собственником подаренного ей жилья. В ночь на 28 августа дарителя не стало (еще днем он разговаривал, со слов дочери, с ней по телефону, плохо ему не было, говорил, что устал от больничных стен). Выписать его должны были 29 августа. 28 августа медсестра позвонила Светлане и сообщила о смерти отца. Все расходы, связанные с похоронами, медработник взяла на себя, даже столовую оплатила. Она же получила свидетельство о смерти и так называемые «гробовые». 30 августа состоялись похороны. 31 августа новая владелица поменяла в двери комнаты замок, не позволив дочери умершего даже забрать принадлежащие ей и отцу мебель и вещи. В данный момент жилище выставлено на продажу - кадастровая стоимость превышает 400 000 рублей.
- Она предлагала выкупить мою часть - вторую комнату, чтобы они могли продать квартиру целиком. И риелтор звонила, - заключила Светлана. - Я сказала, если и буду продавать, то без их участия. В следующий раз мы встретились уже в суде.
У самой дальней родственницы усопшего мнение по поводу произошедшего иное.
- Наши родители с дядей Володей всегда общались, он двоюродный брат моей мамы, по молодости мы на футбол вместе ходили. Его дочь меня не знает и раньше не видела, потому что она с отцом не общалась в последние годы, только за деньгами приезжала. То он ей не нужен был, а теперь вдруг вспомнила… Никогда она за ним не ухаживала, я же честно и достойно помогала пожилому больному человеку, даже похороны организовала. Пусть все это будет на ее совести. Не понимаю, как человек способен бросить отца, а потом такое заявлять! Дочь упорно называет меня медсестрой, а не родственницей, пытаясь ввести суд в заблуждение, - говорит племянница.
КОММЕНТАРИЙ ГЛАВВРАЧА
Главный врач ГКБ им. Пирогова Андрей КАРПЕЦ:
- Я с заведующей отделением разговаривал, ее согласие на то, чтобы пациента свозили в МФЦ, есть. К нашим пациентам приходят многочисленные родственники, и часто бывает, что куда-то больных приходится вывозить. Находясь в паллиативном отделении, люди часто задумываются о написании завещания.
В самом отделении от руководства прозвучала следующая реплика:
- Суд разберется, кто прав, кто виноват. Если наш сотрудник нарушил правила, к нему будут применены меры. Когда умирают пациенты, у них порой под матрасом находятся большие ценности - деньги, документы. Мы все возвращаем. Ранее подобных историй у нас не случалось.
МНЕНИЕ ЮРИСТА
Сергей ИЛЬИНЫХ:
- Меня удивляет, как серьезно больного человека, находящегося на лечении в хосписе, могли в шесть часов вечера с больничной койки вывезти на личном автомобиле сотрудника больницы в Росреестр, чтобы он оформил дарственную на сотрудницу, осуществляющую за ним уход. При этом через 4 дня он скончался. Сомневаюсь, что в тот момент он был способен осознавать, под каким документом ставит свою подпись. Достоверных фактов, что медсестра является его родственницей, нет. На последнем судебном заседании мы ходатайствовали о назначении по документам больного и амбулаторной карте психолого-психиатрической экспертизы, от результатов которой будет многое зависеть. Судья назначил данную экспертизу, результат будет через пару месяцев. Экспертам предстоит, в первую очередь, ответить на вопрос, способен ли был человек руководить своими действиями в момент подписания данного договора.
